Прогулки по городу прекрасны. Не важно, в компании или в одиночестве, они все равно прекрасны. Вчера, например, выдается самостоятельное гуляние по центру города, который раз за разом показывает мне свои неизведанные уголки. Это не как с Питером – там страстная любовь с первого взгляда и навсегда, до щемящей нежности иногда
«дворы-колодцы, по старой крыше гуляет солнце, и пахнет кофе, и все кофейни зовут к себе», большое юношеское чувство, которое никогда не забудется и не повторится.
Здесь более зрелое. Ты не собирался влюбляться. Во всяком случае, если и собирался, то точно не в этот город, не в эти каменные джунгли (Рэнди говорит: они специально распускают слухи, чтобы никто не ехал, чтобы им одним досталось все это замечательное, удивительное), оказавшиеся на поверку утопающими в зелени дворами и бульварами. Не собирался. И вдруг полюбил. И с каждым разом, с каждой пешей прогулкой – все больше.
Где-то неподалеку от Достоевской (Ив скажет, где точнее) живут под карнизами окон летучие мыши.
Стоило оставить теплые грушинские ночи и переехать на пмж за тысячу километров от горящей тысячью огоньков горы, чтобы отправиться гулять на ВДНХ и найти там целый павильон, посвященный авторской песне и конкретно – Грушину. Внутрь я не попала, но как-нибудь обязательно.
А между Белорусской и Маяковской всерьез опасаются нашествия ДРУГИХ. Как выглядят эти другие, из какого мира они взялись, чем грозят и как с ними бороться, авторы объявления не распространяются, но мне уже страшно.
А вот пример вчерашнего же убей-себя-об-стену-креатива. Предлагаю хозяевам заведения подумать насчет расширения сети, добавив в нее каких-нибудь «Капи-бар», «Бар О’Метр» с ирландским виски, «Бар Малея» и что-нибудь еще столь же свежее.
Я же – топографический кретин. Чаще всего я иду вперед и совершенно не знаю, куда выйду. Даже если и с картой иду. Что мне название сада или улицы, площади или переулка? Пока я не пройду пару раз с кем-нибудь знающим местность или хотя бы раз самостоятельно и не «навешаю» собственных картинок на карту местности, я не запомню. Ноги выносят меня к театру сатиры, я ныряю между колоннами и понимаю, что круг замыкается. Именно здесь, впервые увидев этот город позапрошлой зимой, еще 2-го января я шла и думала: я не хочу уезжать. Вот вообще. Вот бы ногу сломать и остаться в этом городе. Нет, серьезно. Все было запорошено, через пять минут после этой мысли мне начнет трезвонить тогда еще полузнакомый Владька и вопрошать, не знаю ли я, где найти Кота. А я не знаю. У меня ветер в голове, я еще одуревшая от предыдущего вечера, а тут новые, новые впечатления. И сад, занесенный снегом, сквозь решетку которого я любопытно заглядываю. Уже через пару месяцев Ник потащит меня сквозь этот сад в совершенно дурацкую американскую бургерную, которую я – прости, дружище – снесла бы немедля за полную несовместимость с фонтанами и фонарями, но я так и не пойму, что это было там же.
Наконец, дохожу до Патриарших прудов. Кстати, почему прудов-то? На карте я нашла только один пруд. Вера водила туда зимой, после булгаковской квартиры. А сейчас я сама, ногами. И осенью. Именно там меня настигает ощущение, что лето закончилось, что теперь – только осень. Не будет моей любимой жары, будут холодные пасмурные дни и золотые листья, которые щедро роняют на асфальт высоченные липы. Я, впрочем, почему-то не расстраиваюсь. Близ пруда находятся девочки – какой-то проект – продают кексы и тортики. А я уже полчаса как мечтаю о булке. И вот, я сижу на восхитительно желтой лавочке, ем свежайшую и вкуснейшую шарлотку, смотрю на лебедей и уток, с удовольствием – впервые за тучу времени! – прислушиваюсь к разговору соседей по лавочке, которые обсуждают киноактрис ушедших времен, почитываю Фрая. Интеллигентно, в общем, до самых пяточек.
Краем глаза примечаю кофейню «Кот Бегемот». Но это заметка на какой-нибудь другой раз.
Гуляйте больше, милые. Вот что.
